История создания, разрушения и возрождения Истоминской церкви одна из многочисленных историй храмов России. Судьба храма Успения Богородицы в селе Истомино Тарусского района неразрывно связана с усадьбой Истомино, ее владельцами.

В течение XIX в. крестьяне села Истомино, деревень Сурнево, Ложкино, Слободки, Бортников имели либеральных, образованных и энергичных хозяев. Во второй половине XIX в. имение делится, передается и продается из рук в руки, попадая, в конце концов, в руки купечества.

Все владельцы имения были людьми влиятельными и авторитетными. Это Н.И. Маслов, сенатор, высший сановник, начавший обустройство усадьбы Истомино. Его внук, Николай Захарович Хитрово, Анна Михайловна Хитрово (Кутузова), продолжили преобразования в имении. Кроме того, Н.З. Хитрово стал таким представителем дворянства, о котором говорил В.Г. Белинский: «Класс дворянства был по преимуществу непосредственным источником образования всего общества. Увеличение средств к народному образованию, учреждение гимназий, училищ заставляло общество расти не по дням, а по часам. Время от 1812 г. до 1820 г. было великой эпохой для России. Мы имеем в виду не только внешнее величие и блеск, но и внутреннее преуспевание в гражданственности и образовании, бывшее результатом этой эпохи»i. Имение Истомино при Н.З.Хитрово достигло наивысшего расцвета. Склонность к просвещению, изыскательной деятельности, организации новых промыслов, был склонен и новый владелец Истомино Григорий Андреевич Быховец. Хотя многие его проекты были неосуществимы, и, в конце концов, он совершенно разорился, но активная деятельность оказала определенное влияние на крестьян и местное дворянство. Васильчиковы, приобретшие часть имения в 1837 г., усадьбу использовали как дачу, ведение хозяйства доверяли управляющим, имение было заложено и постоянно подвергалось описи, владельцы мало занимались имением. В 80-х годах XIX века Истомино переходит к новому владельцу – бывшему крестьянину деревни Ложкино, входившей в первой половине XIX века в имение, Захару Михайловичу Лихоманову, ставшего купцом и фабрикантом в Тарусе. З.М. Лихоманов пользовался большим почетом за свою благотворительную деятельность. В результате их помощи множество крестьян Истоминского прихода смогло переехать в город Тарусу, Серпухов, наладить свою производственную или торговую деятельность.

Влияние бывших крестьян села Истомино и деревни Ложкино, ставших купцами, землевладельцами, хозяевами усадьбы Истомино, было очень большим и оказало заметное воздействие на жизнь, как крестьян уезда, так и горожан Тарусы.

Глава I. Владельцы усадьбы Истомино Н.И.Маслов и Н.З. Хитрово.

Экономическое состояние усадеб очень тесно связано с судьбами их владельцев. Только личное активное участие в хозяйственных делах имений, чисто житейская необходимость жить в деревне, выйдя в отставку, находясь в опале, по финансовым соображениям или «по болезни» приводило часто к расцвету и возрождению усадеб. Так было в с. Троицкое в имении Е.Г. Дашковой, в с. Игнатовском в имении Нарышкиных и Бутурлиных, в с. Барятино в имении Голицыных и Горчаковых. Все эти имения Тарусского уезда достаточно известны, их история изучена.

Документы, воспоминания, письма и другие источники в достаточном количестве имеются и по имению Истомино Тарусского уезда. Известно, что каменная церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы с приделом Николая Чудотворца была построена в 1725 г. на средства Ивана Петровича Толстого. Об этом упоминается в ведомости о церкви Духовного правления от 1838 года. В 2004 году при постройке дома на склоне холма, чуть ниже алтаря Успенского храма села Истомино были обнаружены остатки большого деревянного строения, вероятно на этом месте и располагалась древняя деревянная истоминская церковь.

Герб Толстых.

В этом году отец Ивана Петровича, соратник Петра 1 Петр Андреевич Толстой, получил титул графа. Известно, что царь даровал в разное время ему 1695 дворов крестьянских с землями, удостоил ордена Андрея Первозванногоii, ценя очень высоко своего сподвижника как государственного деятеля – сенатора, дипломата, начальника тайной канцелярии. Не забывал Петр Андреевич похлопотать и о сыне своем, Иване Петровиче.

Был Иван Петрович Толстой собственником имения или нет, пока нельзя утверждать точно, но в любом случае после ареста Толстых в апреле 1727 г. было проведено следствие и по указу императрицы Екатерины 1, подписанному ею в день смерти, значилось: «Оные Антон Девиер и Петр Толстой лишаются чести, чина и данных деревень, посланы в ссылки за караулом в указанные места»iii.

На Соловки был выслан и Иван Петрович. 28 мая 1728 г. Иван Толстой просит в письме о снисхождении к нему в виду тяжкой болезни. Умер он 7 июня. 30 января 1729 г. умер и Петр Толстойiv.

Таким образом, после 1727 г. Истомино было изъято и стало дворцовым. В память о бывшем владельце осталось только церковь и деревянный дом. В этом здании до 1780г. заседал земский суд и находилось уездное казначейство, но казну было решено для сохранности держать в подвалах церквиv. Из документов Тарусского уездного суда известно о состоянии усадьбы. В переписке с наместническим правлением указывалось, что в Истомино имеются «деревянные покои», но они очень ветхие и хранить в этом здании архив и казну опасно. Но Тарусский уездный суд в этих «покоях» располагался. Архив, планы и межевые книги «по неимению удобного места надлежит быть здешнего села Истоминского в каменной церкви, которые за печатью здешнего суда и канцеляриста в оной церкви и поставлены»vi.

В Истомино до 1785 года не было никаких построек, пригодных для жилья помещика. Деревянный господский дом был ветхим.

В 1780 г. дворцовое имение Истомино даровано Николаю Ивановичу Маслову (1734-1803). Он был сенатором, главным директором межевой канцелярии. Земли Маслов имел в Московской, Рязанской, Тамбовской губернияхvii.

Герб Масловых

В Тарусском уезде у полковника Николая Маслова в 1779 году значится вотчина — Гурьевоviii. Имение досталось Николаю Ивановичу в запущенном состоянии. Дом был ветхий, деревянный. Но рядом с домом – каменная церковь Успения Пресвятой Богородицы с приделом Николая Чудотворца.

Дорога в Истомино шла от трассы Калуга – Таруса через поле около трех верст. Всего в деревнях имелось на 91 двор 447 душ мужского пола и 416 душ женского пола. В среднем по пять душ мужского пола на двор.

Вся земля распределялась следующим образом: под усадьбой 89 десятин 1180 сажень. Пашня составляла 1637 десятин 470 сажень. Под покосами 187 десятин 328 сажень.

Строевой лес и дровяной составлял 1107 десятин 74 сажени. Леса были смешанными – береза, осина, дуб. Довольно много неудобий. Овраги, выходы известняка, крупные обрывы у речек и ручьев изрезали всю территорию имения.

Пригодной земли больше половины, качество этой земли было очень плохим, особенно у деревни Бортники. При усадьбе рос плодовитый сад. На реке Тарусе имелась лучшая о двух поставах мельница, расположилась она на изгибе реки чуть ниже деревни Слободка.

Истомино

Карта конца 18 века.

Крестьяне помещика Н.И. Маслова на оброке. В этот период оброк в Калужских деревнях мог составлять 5-7руб. сер. В нечерноземной полосе имение в 46-50 крепостных давало годовой доход от 400 до 800 рублейix.

Расположение усадьбы идеально подходило для осуществления модной затеи – паркостроительства.

В начале 80-х г.XVIII века в России происходят большие изменения. После административной реформы 1775 г., когда вместо 20 губерний образовано 50, каждая из которых делилась на уезды, значительно вырос штат должностных лиц, дворяне получали дополнительные доходы от должностей по службе и при дворе. В 1785 г. дворяне стали самой привилегированной частью населения благодаря «Жалованной грамоте дворянству». Екатерина II, кроме того, своим сторонникам передала большие земельные владения, 850 тысяч душ крепостных. В правление Екатерины II дворянство приобрело все признаки сословия. Оно имело сословный и независимый от коронной администрации суд, избирало из своего состава лиц на коронную службу в местных учреждениях и имело право петиций о своих нуждах самому государю через специально избранных депутатов. Многие дворяне занялись своими вотчинами, поместьями, полученными в свое распоряжение. Сады и парки стали предметом гордости и престижа, объектами, отражающими степень благосостояния владельца, уровень его культурного развития.

Традиционно, со времени создания «натуральных» парков, сад был частью естественного ландшафта. Это обстоятельство надо иметь в виду, когда идет речь об усадьбах XIX в., особенно в начале века. Паркостроительство требовало достаточно много затрат. Помещики не скупились на создание «Райских уголков». Чаще всего усадьбы – это скромные загородные дома, окруженные скромными, не лишенными архитектурного замысла парками, куда убегали от суеты столиц, и шумного света. Именно внешний вид усадьбы становился показателем благополучия хозяев. Литературные тексты XIX в. отражают усадебную культуру того времени: дворцы, садовые павильоны с затеями, аллегорические скульптуры, гроты, тут же, в парке – лесные поляны, ананасная земляника, соловьиные рощи.

В конце XVIIIв. — начале XIXв. в Тарусском уезде было достаточно много крупных владельцев. Это владельцы Рощи и Борятино братья Голицыны – Михаил Михайлович и Александр Михайлович, у которых к 1799 году значилось 1545 и 1630 крестьянx. Кроме них крупнейшими помещиками были А.М. Прозоровская (2160 душ), Щербатовы (840 душ), граф В.В. Мусин — Пушкин — Брюс (819 душ), Ф.С. Чаплин (729 душ) и другиеxi.

Маслов считался крупным помещиком, так как владел более сотни крепостных и более трех тысяч десятин земли. Кроме того, как мы знаем, доход приносили и многочисленные имения в других губерниях. Поэтому новый владелец Истомино мог позволить заняться не только постройкой нового дома, но и территориальным благоустройством, закладкой парка – модного занятия в конце XVIII веке.

Село Истомино идеально подходило для паркостроительства: высокий холм над рекой, вокруг открывается панорама окрестностей с деревеньками, лугами, рощицами, лугами. Можно было в пределах усадьбы запрудить овраг. Пейзажные парки входили в моду. Самое активное использование прудов – наиболее устойчивый признак русских парков этого периода. Шло становление национального типа натурального сада. Не вызывает сомнения, что постройка дома и основное благоустройство усадьбы прошло при Маслове.

Для владельцев имения с хозяйственной точки зрения паркостроительство было дорогой забавой. Ведь парк, не принося дохода, требует больших затрат. Прежде всего потому, что это сложнейшее инженерное сооружение. Для благополучного функционирования парка и усадебной территории необходимо было разработать дренажную систему. Она сохранилась до сих пор, хотя сильно оплыла. Это система рвов и валов, по которой шел сброс излишков воды из парка в овраг. В этом овраге, обсаженным кустарником и отделявшим усадебную территорию от села были обустроены пруды. Они спускались каскадом к реке Тарусе, дно вымощено плитами и кирпичом, питались пруды ключами и сбросом воды по дренажной системе. Для того, чтобы еще больше возвысить парк и усадебную территорию над примыкающим полем, архитектор с помощью искусственных террас, четырех ступеней, спускающихся к реке, сделал возвышение еще более доминирующим над окружением.

Таким образом, прежде чем начать посадку деревьев, обустройство полян, аллей, павильонов, гротов, была проведена большая работа по преобразованию ландшафта. Общие очертания парка сохранились до наших дней. Растут на территории усадьбы несколько вязов, тополей, лип порядка 200 лет. На плане они отмечены, благодаря таким старожилам просматривается планировка старого пейзажного парка

План усадьбы Истомино, составленный в 1989 г.

В дополнение можно отметить, что план подмосковной усадьбы Валуево, созданной в этот же период Мусиным-Пушкиным, практически совпадает с Истоминским планом, только больше по площади. Мусины-Пушкины приходились родственниками Хитрово.

М.А.Мусина-Пушкина (Хитрово)

План подмосковной усадьбы Валуево.

Наследниками сенатора стали его дочь Александра Николаевна, в замужестве Хитрово, и внук Николай Захарович Хитрово. По отцу Николай Захарович происходил из древнего дворянского рода, ведущему родословную от Эду-хана, выехавшего во второй половине XIV столетия из Золотой Орды, перешедшего на службу к Великим князьямxii.

Портрет Н.З Хитрово.

В Калужской Губернии род Хитрово обосновался под Алексиным, у Калуги, у Перемышля. Родовая вотчина располагалась в с. Григоровском у Перемышля. Николай Захарович начал службу в лейб-гвардии Конном полку. Был пожалован во флигель-адьютанты, состоял в свите Павла I и Александра I. На обедах и балах у государей бывали и дочери М.И. Кутузова. Прасковья и Анна были жалованы фрейлинами в 1798 годуxiii, о чем писал Михаил Илларионович в письме от 21 декабря 1798 г.

В 1802 г. Анна Михайловна Кутузова вышла замуж за Николая Захаровича Хитрово. Кутузов постоянно опекал молодую семью, посылал денег дочери, давал советы по службе зятю: «Веди себя очень осторожно, не горячись, не имей ни к кому в полку особого пристрастия. Будь с теми познакомее, которые побольше знают службу, остерегайся худых советовxiv. С 1805 г. Николай Захарович принимал участие в русско-турецкой войне. С 1808 г. – состоит дежурным полковником при Главном корпусе Молдавской армии. Жена, Анна Михайловна, часто находится рядом с ним и с отцом, Михаилом Илларионовичем Кутузовым. Это видно из писем М.И. Кутузова. Так Анна Михайловна после своего приезда в Фокшаны в 1809 г. возвращалась в Петербург через Горошки, имение отца на Волыни, где она провела месяц. В это время Николай Захарович находился на излечении после Браилова. До 1812 г. Хитрово в Петербурге, снова при царе, в свите при дворе. Но в начале 1812 г. внезапно наступает опала. Причины называют разные. Н.Д. Бутурлин передает слухи о том, что была связь с делом госсекретаря М.М. Сперанского, обвиненного в «сношениях с Наполеоном», чему не верили даже его злейшие враги.

С.Д.Полторацкий передает другие слухи о Хитрово: «Им передана была французскому послу Коленкуру – скорее из болтливости, к чему он был склонен, важную тайну, до приготовления к войне 1812 г. касавшегося»xv.

Таким образом, до 1812 г. Николай Захарович в силу занятости на службе, участия в войнах, не мог лично заниматься своими имениями. Положение меняется после опалы. Хитрово ссылают в Вятку. Там он занялся историей, даже опубликовал работы по истории Вятки, где описал весенний праздник Свистунья, который был всенародным праздником в этой местности, впервые сообщив о вятской дымковской игрушке для свистаxvi. Эти заметки были опубликованы в «Трудах и записках Московского общества истории и древностей российских». С этим обществом Хитрово еще будет сотрудничать, как и с профессорами Московского университета.

Портреты Н.З.Хитрово и А.М.Хитрово. 1813 год.

Весной 1812 г. Хитрово переведен в Калужскую Губернию в свое имение Истомино, поселился там вместе с семьей – женой Анной Михайловной, сыновьями Михаилом, Федором, Александромxvii. Для Тарусского уезда появление петербургского сановника, необычной, яркой личности было событием, поэтому остались воспоминания о пребывании семьи Хитрово в уезде.

Но воспоминания и документы часто противоречат друг другу. Так в воспоминаниях современника Н.З.Хитрово из собрания С.Д. Полторацкого идет речь о том, что Николай Захарович при известии о начале войны с Наполеоном «не унывал, радостно слышал об успехах Наполеона, выкинул флаг с его именем. Ясно, что в тогдашнее время это вело к бунту от крестьян или к расстрелу по военному положению. Отец мой, видевший, что это происходит скорее от легкомыслия, умолял не губить себя и его, как земского исправника обязанного иметь надзор за Хитрово»xviii. Cкорее всего, такое поведение было следствием слишком либерального склада Николая Захаровича, ожидавшего от войны с Наполеоном перемен в государстве. Это доказывают поступки Хитрово в период войны и после нее. Так в документах Тарусского уездного суда, упоминается о крупном пожертвовании Н.З. Хитрово на нужды армии – свое жалование по ордену Иоанна Иерусалимскогоxix. Хитрово участвовал в формировании ополчения. Но его письма все еще вскрывались, о посещениях и передвижениях доносилось начальству. На выезд из губернии надо было получить разрешение губернатора. Такое разрешение Хитрово получил благодаря хлопотам Кутузова.

В письме за 19 августа 1812 г. из Гжатска Михаил Илларионович выражал тревогу по поводу пребывания семьи вблизи театра войны, где можно легко подвергнуться опасности. Это письмо имеет важное значение, как документ,  проливающий свет на формирование у Кутузова замысла осенне-зимней кампании 1812 года.

«Друг мой, Аннушка и с детьми, здравствуй! Это за меня пишет Кудашев:  у меня немного болят глаза и я их берегу. Какое несчастье, дорогой друг, быть так близко от вас и не иметь возможности вас обнять, но обстоятельства очень трудные. Я вполне уверен, что… поправлю дела к чести России. Но нужно сказать откровенно, что мне не нравиться ваше пребывание около вашей Тарусы; вам могут наделать, беды, так как, что такое представляют собою одна бедная женщина с детьми; поэтому я хочу, чтобы вы уехали подальше от театра войны. Уезжайте же, дорогой друг, но я требую, чтобы сказанное мною было хранимо  в глубочайшей тайне. Потому что, если оно получит огласку, мне это сильно навредит…

Мое здоровье довольно хорошо и я полон надежды; не будьте же удивлены, что я немного отошел назад от боя: это чтобы усилить себя подкреплениями, как можно больше…

Bерный друг Михайла Г. К. 19 го августа у Гжатска»xx

Уезжать надо было, по его мнению, «во что бы то ни стало». Поэтому в письме появляется приписка: «Если бы случилось так, что Николай не получил бы разрешения губернатора на выезд, но вы должны уехать одни. Тогда я сам улажу дело с губернаторомxxi. Так и случилось. Уже 30 августа и его превосходительство Калужский гражданский губернатор по приказанию его светлости главнокомандующего князя М.И. Голенищева – Кутузова предписал «находящегося под надзором генерала – майора Хитрово препроводить в нижегородские его деревниxxii». Усадьба снова опустела. Хотя после освобождения Смоленска Николай Захарович был, как бы, прощен государем и в феврале 1813 г. направлен в Могилев для формирования запасных эскадронов. Анна Михайловна вернулась в Петербург к материxxiii. И после смерти М.И. Кутузова его авторитет и слава отражались на отношении к семье Хитрово. Анна Михайловна, к сожалению, не всегда достойно использовала память об отце.

Об этом говорят воспоминания современников.

До последних дней своих М.И. Кутузов не оставлял забот о своих дочерях. И жена его, и дочери привыкли к роскоши, светскому образу жизни, соответственно и долги были большие.

Письмо М.И.Кутузова к жене.

В последнем письме от 11 апреля 1813 г. Кутузов сообщает, что высылает 10 тысяч талеров на уплату долгов «Аннушке 3 тысячи, 3 тысячи Парашеньке – всем, кажется, по надобностям» Кутузов был уверен, что император Александр никогда не допустит того, чтобы кто-нибудь из детей его в чем-нибудь нуждался. Но на прошении дочерей о помощи рукой Аракчеева было начертано повеление царя «оставить без ответа». Анна все-таки получала часть отцовской пенсии, но, привыкнув к роскоши, почти всю ее оставляла за долги. Жить хотелось шумно по-европейски.

Такой образ жизни семья Хитрово вела и в Истомино, куда вернулась в 1814 г.xxiv. В имении семья жила до 1820 г.xxv За эти годы произошло довольно много событий, о которых сохранились документы и воспоминания. Все это дополняет портрет как самого Николая Захаровича, так и Анны Михайловны. Николай Захарович прежде всего активно благоустраивал усадьбу.

Хорошо известно, что в начале XIX в. усадебное строительство практически прекратилось. Причиной этого были войны, перемены в обществе, экономическое положение страны. Как уже упоминалось, служба при дворе, участие в войнах не позволяли Н.З. Хитрово, наследнику имения, заниматься усадебным хозяйством. Только накануне войны 1812 г. он поселился с семьей в Истомино. Это совпало и с послевоенным возрождением усадебного строительства.

Николай Захарович относился к высшему дворянству. К сорока годам он имел звание генерал-майора, находился в свите государя. Его жена, Анна Михайловна (в девичестве Кутузова) была фрейлиной при дворе, постоянно вращалась в высшем светском обществе. Это выработало привычку к роскоши, развлечениям, забавам. Николай Захарович более склонен к научным занятиям, благотворительности, чтению духовной литературы. В таком противоречивом состоянии находилось семейство в Тарусском уезде с 1811 по 1821 г.г. Прямое участие владельца в хозяйственной жизни имения отразилось на состоянии усадьбы и положении крестьян.

При Хитрово значительно увеличилось число крепостных. В 1815 г. их значится 648 душ мужского пола. Расширилась площадь имения. Появились новые деревни – Крутицы и Борисовка (Суриново). Выросло и число дворов с 91 до 130 xxvi. Дворовых – 15 человек. Это не очень много, если учесть, что в имении Нарышкиных в с. Знаменском – Игнатовском, например, при деревне 200 душ значилось 60 дворовыхxxvii. В среднем на двор приходилось, как и раньше, по 4,8 душ мужского пола.

По образу жизни и характеру Николая Захаровича нельзя назвать деспотичным помещиком. Он, как либерал, развивал промысловые занятия крестьян, даже обучал их ремеслам. Об этом говорят его хлопоты по устройству училища в Тарусе и ремесленной мастерской, церковно–приходской школы в Перемышльском Лютиковом монастыре, неподалеку от своего вотчинного имения Григоровского.

В 1815 г. он подал прошение «об обновлении на свой счет приходской церкви Успения в Истомино»xxviii. Началась перестройка в классическом стиле. Были достроены боковые четырехколонные портики с треугольными фронтонами, над ними пробиты полукруглые световые люнеты с круглыми медальонами по бокам, трехъярусная колокольня так же была перестроена, фасад церкви преобразился. Обновлен был и иконостас.

Прошение Н.З.Хитрово о благоустройстве церкви

в с. Истомино. 1815 г.

Здание усадьбы также приводится в порядок. В планировке это скорее загородный дом, он недостаточно большой и удобный для семейства, привыкшего жить по-столичному. Николаю Захаровичу даже пришлось какое-то время жить в Тарусе, пока усадебный дом приводили в порядок.

 

В доме два этажа. На первом – четыре боковые комнаты (сени) и большой зал с выходом на балкон в партерную часть парка. На втором этаже располагались шесть маленьких спален. Во дворе с западной стороны дома хозяйственные постройки – флигель, людская, подвал и рига, баня, конюшня и прочие постройки.

Балы и маскарады выносятся на двор, который обустраивается именно с таким расчетом, чтобы расширить небольшой зал в сад и на площадку. С южной стороны дома, на въезде в усадьбу, в обрамлении из известняка встраивается в ограду грот «Руины» как в Александровском саду Москвы у Кремля.

В парке и саду появляются аллеи, поляны среди небольших рощ, смотровой холм с беседкой в очень красивом и живописном месте, все в соответствии с модными веяниями, пейзажный парк Истомино полностью соответствовал требования нового стиля.

У Хитрово определенная репутация – либерала, очень образованного, имеющего обширную библиотеку, выписывающего журналы и книги, имеющего связь с Московским университетом. Да и образ жизни, петербургские привычки светского человека немаловажное имели значение и влияние на уездное общество. В доме всегда жили бедные барышни – компаньонки для обучения и воспитания, Анна Михайловна великодушно делилась с ними всем, что умела и знала. Часто она приглашалась в семьи дворян быть крестной матерью, в чем не отказывала. Для обучения сыновей нанимались многочисленные гувернеры и гувернантки.

Праздники и маскарады проводились со всевозможными затеями. Такими, как «столб с подарками», например, о которых вспоминает С.Д. Полторацкийxxix.

Большой праздник устроен был по приезду жены М.И. Кутузова Екатерины Ильиничны в 1818г. К этому времени Николай Захарович был избран уездным предводителем дворянства.

Полторацкий пишет: «Прием был сделан в Тарусе истинно царский. Звонили в колокола, духовенство в облачении ждало у входа церкви с крестами, народ выпряг лошадей и вез на себе карету. Вот какова была тогда народность Кутузоваxxx».

Николай Захарович много внимания уделял развитию образования в уезде. Благодаря его хлопотам, собранным средствам было учреждено уездное училище в 1819 г. Добровольных пожертвований было собрано 1305 рублей, разными лицами пожертвовано было еще 221 рублей. Кроме того, тарусское дворянство определило в пользу училища вносить ежегодно по 1186 рублей в течение 10 лет, жертвовали граф И.Л.Воронцов-Дашков, князь М.Я.Хилков, Е.Н.Нарышкина, А. Сумороцкий, Прончищевы, Жихаревы, и другие. Первое учебное заведение стало успешно действовать. В последующем году, 5 июля, профессор Московского университета Николай Андреевич Бекетов присутствовал на предварительных испытаниях во всех предметахxxxi. Отличившимся учащимся Почетный смотритель Н.З. Хитрово вручил пожертвованные для этой цели книги. Его портрет, как основателя и благотворителя, по предписанию Тарусского начальства, был поставлен в училище. После торжеств знатнейшие особы всех сословий были приглашены в дом Хитрово к обеденному столу.

Хитрово и в другом своем имении в Калужской губернии с.Григоровском Перемышльского уезда и в деревнях Желохово, Ильено оказывал помощь крестьянам в облегчении их труда и быта. В Лютиковом Троицком монастыре открывал церковно – приходскую школу и ремесленную мастерскую. Там же он на свои средства реставрировал старинный иконостас, который по исследованию ученого — архитектора Леонида (Кавелина) был сделан лучшими царскими иконописцами во главе с Симоном Ушаковым.

Весной 1820 года Н.З. Хитрово как уездный предводитель дворянства начинает хлопотать о построении в Тарусе инвалидной слободы, об учреждении между острогом и госпиталем Александровской площади. Теперь на этом месте Фабрика художественной вышивки. Кроме того, предлагал Николай Захарович обустроить городской бульвар и сад, предполагалось построить гостиный двор и многое другое. Губернатор предписывал «поспешнее распорядиться к приведению в действие представлений господина Тарусского предводителя».xxxii

План благоустройства г. Тарусы. 1820 г.

Таким образом, Николай Захарович проявил себя как либеральный, активный общественный деятель, сторонник просвещения и образования среди разных слоев населения – от дворян до крестьян, заботился он и о духовности, восстанавливал церкви, реконструировал иконостасы. Кроме того, Хитрово состоял в Библейском обществе, которое играло тогда большую роль. В последние годы жизни были написаны им две брошюры: «Перемышльский Лютиков монастырь» (он был создан в XVII в. стараниями Богдана Матвеевича Хитрово) и «Наставления, в какие дни читать Евангелие»xxxiii.

В 1821 г. Хитрово продал Истоминское имение, купил в Москве на Яузском бульваре у княгини Щербатовой большую городскую усадьбу. Там он тоже активно начал обустройство, наметив «на вольном месте» площадку для рынка и специальных построек для этого. Наследники не стали продолжать начатое Николаем Захаровичем. После его смерти усадьба была продана и превратилась в знаменитый Хитров рынок или Хитровку, описанную многими литераторами и историками.

Столовая на Хитровом рынке. Конец 19 века.

В селе Григоровском, своей вотчине, он продолжил хозяйственные хлопоты, перевел туда часть библиотеки, портреты и картины. Но в 1826 г. Николай Захарович умер. После его смерти Анна Михайловна оказывается в затруднительном положении. За долги она постепенно потеряла почти все имения, жила у родственников и совершенно расстроила свои дела. В обществе Анну Михайловну называли не иначе как «несносной вестовщицей», «язвой общества», обвиняли во многих неблаговидных поступках. Анна Михайловна была не просто разносчицей новостей, но спешила сообщать прежде всего пасквили и клевету. Даже сам государь разгневался, узнав о ее «попрошайничестве» и обращении к иностранным послам с просьбой о помощи дочери избавителя Европы. В конце концов, Анну Михайловну перестали принимать в приличных домах. Даже ее племянница Дарья Федоровна Фикельмон была в отчаянии от такого родства. Современники обвиняли Хитрово в том, что из-за ее письма к государю со стихами Лермонтова «Смерть Поэта» и подписью «Воззвание к революции» поэта сослали на Кавказxxxiv.

Пережив мужа на 20 лет, Анна Михайловна окончила свои дни в бедности. Умерла она в 1846 г. и похоронена в Сергиевской пустыни близ Петербурга.

Анна Михайловна оставила у современников противоречивые воспоминания. С одной стороны милая, воспитанная, образованная, с другой – избалованная, привыкшая к роскоши, склонная к интригам и сплетням светская «язва общества».

Не удивительно, что по свидетельству Полторацкого «Хитровы в супружестве жили дурно». Анна Михайловна не склонна была заботиться о благосостоянии имений и очень скоро стала продавать имения на уплату долговxxxv. Подобная судьба ждала бы истоминскую усадьбу, если бы Н.З. Хитрово не продал ее раньше.

Тем не менее, жизнь семьи Хитрово в Истомино и Тарусе оставили большой след в жизни усадьбы и города. Усадьба, храм приобрели законченные черты, были значительно благоустроены и украшены. Была возведена колокольня храма, расширена внутренняя часть, обновился иконостас, внутреннее убранство.

В Тарусе впервые появилось учебное заведение, город получил новое развитие, были построены новые здания, бульвар. Влияние такой семьи, когда-то близкой к Императору, на провинциальное дворянство несомненно. За несколько лет постоянного пребывания семьи Хитрово в Тарусе и Истомино произошло довольно много значительных событий, о которых упомянуто выше.

Глава 2. Семья Быховец.

В 1821 г. владельцем усадьбы стал Степан Антипович Быховец (1763-10.10.1828), действительный статский советник, тульский прокурор (1801), губернатор Нижнего Новгорода (1813-1818 гг.). Был женат (брак с 26.06.1803 г.) на Мавре Егоровне Крюковой (1787-16.06.1853), дочери тульского уездного предводителя дворянства Егора Михайловича Крюкова (1750-1816) и (брак с 1782) Екатерины Герасимовны Шишковой (1767-1837)xxxvi.

У Степана Антиповича был брат Андрей Антипович Быховец (ок.1767-ок.1793). Он был определен на военную службу. Служил корнетом в Белорусском кирасирском полку и умер молодым. Осенью 1791 г. у него родился сын Григорий, который и стал воспитанником бездетного дяди своего, Степана Антиповича Быховец. Было решено определить Григория на военную службу. Подобно его отцу.
Григорий учился в Гродненском кадетском корпусе для дворянских детей (с 1807 г. – Смоленский кадетский корпус), который окончил в ноябре 1808 г. и был направлен  подпоручиком в 19-ю артиллерийскую бригаду. Вместе с бригадой осенью 1809 г. он принял участие в русско-шведской войне за Финляндию. В 1810-1811 гг. участвовал в боевых действиях на Кавказе и Черноморском побережье, и за проявленную храбрость был позднее награжден орденом Св. Анны 4-й степени на шпагу. В 1812-1816 гг. находился в южном резерве российских войск, поэтому в Отечественной войне 1812 года и в заграничном походе участия не принимал. Весной 1816 г. был переведен в летучую  артиллерийскую роту №67, где прослужил до 1819 года. Во время отпуска весной 1819 года женился на Наталье Федоровне Вороновой, дочери генерал-майора артиллерии Ф.Н. Воронова. Тесть по мере возможности помогал молодому офицеру-артиллеристу. Летом 1819 г. Григорий Быховец был произведен в поручики батарейной роты  №4 12-й артиллерийской бригады. Через год он был переведен в 26-ю артиллерийскую бригаду, а затем — в 9-ю артиллерийскую бригаду.xxxvii

С.А.Быховец пользовался особым расположением великой княгини Екатерины Павловны и выполнял по ее рекомендации важные поручения. В марте 1813 года, в самый разгар войны с Наполеоном, Нижегородская губерния приняла нового губернатора. Им оказался действительный статский советник Степан Антонович Быховец. Борясь с жульем, дезертирством, фальшивомонетчиками, хищениями, стяжательством нижегородский губернатор не забывал о собственной выгоде. Деньги выкачивались из рекрутов, сиротского довольствия.

В 1816 -1817 годах губернию поразила сильная засуха и, как следствие, массовые пожары. Например, они практически уничтожили весь уездный город Лукоянов. Губернатор С.А.Быховец даже вынужден был перевести уездный центр в село Мадаево, переименовав его в город. Но там не было ни общественных зданий для работы, ни жилых помещений для служащих. Потерпели чиновники такие условия восемь месяцев, а потом написали об этом жалобу царю Александру I. Решение Нижегородского губернатора было признано ошибочным, уездный центр возвратили в Лукоянов, который быстро строился, Мадаево вновь сделали селом. Еще одним поводом для отстранения губернатора от должности стала история с Макарьевской ярмаркой. Пожар в августе 1816 года дотла уничтожил и ее, и ярмарку было решено перевести в губернский город. Губернатор делал все возможное, чтобы пробная ярмарка 1817 года понравилась купцам и осталась в Нижнем, но начатые работы по переводу ярмарки показали всем отсутствие у Степана Антиповича необходимых деловых качеств и дни его в городе были сочтены. Для отставки требовался лишь повод, который вскоре нашелся… Быховец попал под следствие: в губернии тогда процветало лихоимство, чиновники поступали, по примеру губернатора, который частенько злоупотреблял властью, брал, например, взятки за освобождение от рекрутчины и т.д. Поэтому был уволен и отправлен в Калужскую губернию

Вместе с семьей после отставки он поселился в Истомино. Его жена, Мавра Егоровна, была на 22 года моложе. Так что с воспитанником мужа, племянником Григорием Андреевичем Быховец, разница была всего в 7 лет. Жили все большой дружной семьей.

У Григория Андреевича и его жены Натальи Федоровны дети рождались весьма благополучно.

Степан Антипович Быховец тяжело болел в последние годы жизни, впал в слабоумие, в 1828 году на 65 году жизни умер и был похоронен в самой Успенской церкви с. Истомино Тарусского уезда Калужской губернии, в правом притворе.

Мавра Егоровна Быховец, по воспоминаниям Бутурлинаxxxviii, стала прототипом героини И.П. Мятлева в стихотворной сатирической поэме «Сенсации и замечания госпожи Курдюковой»xxxix. Современникам было ясно, что имеется ввиду тип русской провинциалки с претензиями на аристократизм, перемешивающей русские фразы с французскими, имеющей своеобразные привычки и воззрения. И.П. Мятлев, проводя зимний сезон 1838-39 года во Флоренции, встречался с М.Е.Быховец и говаривал в шутку, что она – оригинал Курдюковой. С этим не совсем согласен М.Д.Бутурлин. «Особой она была примечательной, оригинальной и в физическом, и в нравственном отношении, но это была добрая, хлебосольная московская барыня, заботящаяся о своих близких и совсем не глупая.

Сложения она была тучного, с двойным подбородком, тонким правильным с горбом носом. Но голову держала всегда окинутой назад, вероятно от привычки повелевать. Осанкой и профилем напоминала портрет императрицы Екатерины II. Седые волосы стригла по-мужицки, в кружок, носила широкополую шляпу. Дома практически не выпускала из рук длинный черешневый чубук и трубки с крепким табаком. Склонность к рому превратилась, в конце концов, в ежедневную потребность»xl

Ее состояние было значительным, поговаривали, что оно заметно прибавилось в годы губернаторства супруга. Быховец могла себе позволить заграничные поездки, что и происходило не раз. Мавра Егоровна была практичной, деловой барыней, многие приходили к ней за советом. Много жертвовала она и храму Успения Пресвятой Богородицы.

В то же время она слыла скрягой, особенно в мелочных расходах, что вредило ей в поездках, особенно в заграничных отелях, где привыкли к хорошим чаевым.

Своим умственным развитием она была обязана самой себе. По-французски не говорила, всем мало-мальски знакомым, которые ей нравились, говорила «ты», прямо высказывала все, что ей не нравилось в их действиях. С другой стороны, Мавра Егоровна была известным в то время библиофилом и владелицей очень значительного собрания книг.

После смерти мужа она передала часть имения племяннику мужа, себе оставив Истомино, Бортники, Романовку. Но и это имение она продала в 1937 году, поселившись в Москве, в доме генерала Павленкова на Пречистенке. Умерла в 1953 году на 67 году жизни и похоронена в Донском монастыре.

Еще до своей смерти С.А. Быховец решил разделить имение Истомино между самыми близкими людьми «в следствие добровольного и дружеского расположения к ним». В марте 1827 г.  С.А. Быховец составил официальный документ о немедленном разделе своего имения Истомино (общим размером в 3085 десятин с 600 душами, и заявленной ценой в 240.800 рублей) между двумя своими потенциальными прямыми наследниками — супругой Маврой Егоровной и единственным племянником, своим воспитанником — штабс-капитаном Григорием Андреевичем Быховцом. Вдове Мавре Егоровне Быховец досталась основная часть села Истомина (Тихвинского тож) и 128 душ крепостных, господский дом и 570 десятин земли непосредственно у села Истомино. А родному племяннику Григорию Быховцу перешло «в вечное и потомственное владение» вся остальная часть имения (всего 2516 десятин) с 7 деревнями ( Слободка, Ложкино, Борисовка, Пчеленки, Бортники, Крутицы и Поляны) и 472 крепостными, а также Варварьинский винокуренный завод (на реке Велье) и пара мукомольных мельниц (на реках Тарусе и Радонке) при селе Истомино.

После рождения первого ребенка – дочери Екатерины, по личному прошению Григорий Быховец был уволен в 1821 году от военной службы в чине штабс-капитана. Но спустя три года, весной 1824 г. он был принят на прежнюю службу с тем же чином в 9-ю Гарнизонную артиллерийскую роту с назначением ее командиром в начале 1826 года.
В марте 1827 г. штабс-капитан Григорий Андреевич Быховец  стал владельцем части тарусского имения Истомино в калужской губернии, которое ему досталось «в вечное владение» от родного дяди и воспитателя —  Степана Антиповича Быховца. До марта 1830 г. Григорий Быховец состоял в гарнизонной артиллерии (недалеко от своего имения), а затем «по домашним обстоятельствам» был уволен от военной службы в чине капитана. С этого времени он стал помещиком Тарусского уезда Калужской губернии.

Григорий Андреевич Быховец и Наталья Федоровна (дочь генерал-майора Воронова) имели много детей. Старшая Екатерина была 1820 г. рождения, а младшая Эмилия,1841 г., десятый ребенок в семьеxli. В имении Истомино семья жила постоянно до 1837 года. Летом приезжали гости, устраивали балы, развлечения. Можно легко сделать представление о характере и деятельности Григория Андреевича благодаря многим документам, публикациям.

Как писал Бутурлин, Г.А. Быховец был не чужд интереса к научной и общественной жизни. И это действительно так.

В тридцатые годы XIX в. Быховец начинает исследования в области геологии, ведет розыск полезных ископаемых у себя в имении, показав тем самым передовые взгляды для своего времени. Дело в том, что с начала XIX в. в геологии были выдвинуты новые задачи. Во-первых, окаменелые остатки организмов стали предметом внимания и изучения. С другой стороны, геологам было необходимо распределить все известные напластования по отдельным формациям или системам.

В Калужской губернии еще в 90-х годов XIX в. губернатор П.П. Долгоруков был инициатором поисков каменного угля, имея в виду дороговизну дров. В 40-х г. уголь в Московской и Калужской губерниях искали особенно активно. Вольное Экономическое общество включало в программу своей деятельности отыскание и использование минеральных богатствxlii. Именно это активно делал Григорий Андреевич. В его имении проводили исследования несколько геологов. Кроме того, сам Быховец печатал научные статьи, сотрудничал с Вольным Экономическим обществом, доставляя образцы минералов и пород, добытых в окрестностях Истомино.

В 1836 г. Быховец напечатал научную статью, где описал месторождение мраморовидного известняка в своем имении. Подробное описание содержит утверждение, что такого мрамора не было найдено ни где и залежи его обширны, хотя перемежаются с обыкновенным грубым известняком. Но в 1837 г. в очередной статье Быховец уже склонен считать свой мрамор породой попроще – мелкозернистым доломитом, да и залежи не были так обширны, как казалось до этого.

Григорий Андреевич приказал отполировать доску «такого слоя доломита, на поверхности которого явственно можно увидеть не только роды сих мелких животных, но и в каком положении оные всемощную стихиею застигнуты и превращены в каменную массу»xliii.

В 1841 г. в Калужской губернии изыскания угля проводил геолог Оливьери. Посетил он и имение Быховца на р.Велье, где были заложены шахты и шурфы. Оливьери заключил, что большая часть угольных слоев, если и будет найдена, будет плохого качества и составит не больше полуметраxliv. И тут Григория Андреевича ждало разочарование. Но Григорий Андреевич не успокаивается. Он пытается использовать свои труды для получения хоть какого-нибудь дохода. То он объявляет о разыскании пород камня, пригодного для литографий, то устраивает мастерскую по резьбе из камня различных изделий.

Таким образом, помещик села Успенского (Истомино) отставной капитан Быховец смог в 1840 г. преподнести Государю Императору вазу, «обделанную его, Быховца, мастерами, из мрамора в том имении находящегося, десяти различных родов, так называемых подмосковных русских мраморов. Быховец получил драгоценный бриллиантовый перстень»xlv.

Любопытна еще одна публикация Г.А. Быховец в Калужских ведомостях. Это заметка «Оптическое явление или зеркальность воздуха». В ней автор сообщает о замеченном в нескольких местах Тарусского уезда мираже в виде волнующегося моря. Григорий Андреевич сам был свидетелем этого явления, как и «ехавшие в то время к соседям две молодые образованные дамы, нарочно остановившиеся, дабы насладиться этим прекрасным зрелищем»xlvi. Быховец дает подробное описание и характеристику оптическому явлению, статью можно назвать научно – популярной.

Таким образом, Григорий Андреевич проявил себя человеком просвещенным, образованным в разных областях, деятельным и несколько восторженным.

В 1842 г. Быховец был избран уездным предводителем дворянства. Одна беда – средств не хватало катастрофически. Детей много, всех надо содержать, обучить, выдать замуж девиц.

Но, даже переселившись в новый дом в сельце Пчеленки (1,5 км от Истомино) после продажи усадьбы Васильчиковым, семья Быховец ведет прежний образ жизни – балы, гости, поездки, научные занятия Григория Андреевича. Очень часто в имении гостил брат Натальи Федоровны – Никита Федорович, был восприемником нескольких детей Г.А. Быховецxlvii.

Вероятнее всего, именно его дочери Елизавете было адресовано письмо Екатерины Быховец из Пятигорска: «Пятигорск, 1841 августа 5-го, Понедельник.
Бесценный мой дружочек, Лизочка! Как я тебе позавидовала, моя душечка, что ты была в Успенском. О! как бы я дорого дала, чтобы провести это время с вами; как бы мы приятно его провели; воображаю, как мамаша тебе обрадовалась, моему милому дружочку; она с такою радостью мне описывает, что Манюшка к ней очень ласкова. Ваш бал был очень хорош; тебя удивляет, что все так переменились. Я не знаю, что сделалось с Тарусовым уездом, откуда Танюшка учится этим гримасам, и так уж она на гримасу похожа, некому без меня ее останавливать.
Как же весело провела время этот день. Молодые люди делали нам пикник в гроте, который был весь убран шалями; колонны обиты цветами, и люстры все из цветов: танцевали мы на площадке около грота; лавочки были обиты прелестными коврами; освещено было чудесно; вечер очаровательный небо было так чисто; деревья от освещения необыкновенно хороши были, аллея также освещена и в конце аллеи была уборная прехорошенькая; два хора музыки. Конфект, фрукт, мороженного беспрестанно подавали; танцевали до упада; молодежь была так любезна, занимала своих гостей; ужинали; после ужина опять танцевали; даже Лермонтов, который не любил танцевать, и тот был так весел; оттуда мы шли пешком. Все молодые люди нас провожали с фонарями, один из них начал немного шалить. Лермонтов, как cousin, предложил сейчас мне руку; мы пошли скорей, и он до дому меня проводил»xlviii. Письмо Е. Быховец было опубликовано в 1892 году в третьей книжке «Русской старины». Как сообщалось в публикации, оно было случайно найдено в 1891 г. среди листов книги, купленной у букиниста в Самаре учеником 7 класса Самарского Реального училища Акербломом. На бумаге, в которую оно было завернуто, кто-то написал: «Письмо Катеньки Быховец, ныне госпожи Ивановской, с описанием последних дней жизни Лермонтова».

В этом же письме Екатерина Григорьевна описывает свои встречи с М.Ю. Лермонтовым в Пятигорске и случайную встречу в Железноводске накануне гибели поэта: «На половине дороги, в колонке, мы пили кофе и завтракали. Как приехали на Железные, Лерм<онтов> сейчас прибежал; мы пошли в рощу и все там гуляли. Я все с ним ходила под руку. На мне было бандо. Уж не знаю, какими судьбами коса моя распустилась, и бандо свалилось, которое он взял и спрятал в карман. Он при всех был весел, шутил, а когда мы были вдвоем, он ужасно грустил, говорил мне так, что сейчас можно догадаться, но мне в голову не приходила дуэль. Я знала причину его грусти и думала, что все та же; уговаривала его, утешала, как могла, и с полными глазами слез он меня благодарил, что я приехала, умаливал, чтобы я пошла к нему на квартиру закусить, но я не согласилась; поехали назад, он поехал тоже с нами.
В колонке обедали. Уезжавши, он целует несколько раз мою руку и говорит: «Cousine, душенька, счастливее этого часа не будет больше в моей жизни». Я еще над ним смеялась; так мы и отправились. Это было в пять часов, а (в) 8 пришли сказать, что он убит».

Об этой встрече свидетельствуют воспоминания Э.А. Шан-Гирейxlix, Чиляева В.Иl. Екатерина Быховец очень напоминала Лермонтову Вареньку Лопухину, чувства к которой поэт сохранил до самой смерти своей. По свидетельству современников, Екатерина Быховец, эта «прекрасная смуглянка» имела много поклонников из лермонтовского кружка.

В 1844 г. она вышла замуж за Константина Осиповича Ивановского, жила в Казани, Владимире, Петербурге и умерла в 1880 г. в Кронштадте. Судьба ее сложилась благополучно, хотя не очень богато.

По некоторым сведениям потомки Григория Андреевича Быховец есть только по линии Екатерины Григорьевны Ивановской.

Е.Г. Быховец — Ивановская. 1848 год.

Интересна судьба детей Екатерины Григорьевны Быховец – Ивановской. Лев Константинович стал врачом, археологом-любителем, Анатолий – морским офицером, Ипполит – инженером путей сообщения, Нонна вышла замуж за Павла Петровича Ухтомского, морского офицера.li Таким образом, их ждала судьба всех разорившихся, обедневших дворян – служба, жизнь простого горожанина.

Судьба Григория Андреевича и Натальи Федоровны прослеживается по многочисленным прошениям об оказании помощи от Дворянского депутатского собрания на обучение дочерей и определение их в казенное учебное заведениеlii. Степан Григорьевич определен был на военную службу; Вячеслав, закончив Калужскую мужскую гимназию, определен на гражданскую службуliii. Из восьми дочерей замуж вышли только три старшие.

Быховцы, окончательно разорившись в результате неудачных спекуляций Григория Андреевича, после 1848 году переселились в Москву к Мавре Егоровне, все в тот же дом генерала Павленкова. Тетушка не оставила семейство в беде, но благосклонной осталась только к Наталье Федоровне Быховец и ее дочерям. Пристроив четырех девиц в институт, положила на имя каждой по 2000 рублей серебром до совершеннолетия, на имя Натальи Федоровны перевела последнюю деревню бывшего истоминского имения – Слободку. После смерти Мавры Егоровны в 1853 году на 67 году жизни (ее похоронили на кладбище Донского монастыря) все снова вернулись в Тарусу.

Последняя публикация Григория Андреевича – статья «Благоустройство Тарусы»liv, где он снова подробно и со знанием дела описал нововведения на Тарусской мельнице, Тарусу и ее улицы, давал советы по улучшению положения в благоустройстве и промышленности.

Григорий Андреевич, по воспоминаниям М.Д.Бутурлина, в последние годы жизни тяжело болел, был парализован и умер в большой бедности в Тарусе. Как мы видим, несмотря на активную научную, исследовательскую, предпринимательскую деятельность Григорий Андреевич не смог сохранить свои владения, стал мелкопоместным дворянином, затем совершенно разорился.

В начале 90-х г. XX века, при восстановлении в Тарусе Воскресенской церкви, на бывшем погосте у церкви была найдена могильная чугунная плита с надписью: «Григорий Андреевич Быховец, скончался 7 мая 1869 г. Наталья Федоровна Быховец, умерла 2 сентября 1866 г.».

Дети Быховец еще возвращались в Тарусу, так как в наследство им осталась последняя деревенька – Слободка. Унаследовав небольшую деревеньку Слободку в 17 дворов, в 1870 году они подали объявление о предоставлении выкупа земельного надела временнообязанным крестьянамlv. Делами занимался статский советник Вячеслав Григорьевич по доверенности родных сестер своих Екатерины, Ерминии, Лидии, Софьи, Марии, Надежды, Эмилии Быховец и как опекун племянника своего Василия Степановича.

Глава 3. Последние владельцы усадьбы.

Село Истомино, деревни Бортники и Романовка были приобретены в 1837 году полковницей Марьей Степановной Васильчиковой. Общая площадь имения составляла 1180 десятин 1200 сажен. Все имение перешло по записи в департаменте Московской гражданской палаты в 1862 году от полковника Петра Васильевича Васильчикова, скончавшегося в 1867 году, к дочери, Елизавете Петровне, вышедшей замуж за штабс-капитана Федора Васильевича Бологовского. А после ее смерти в 1871 году имение переведено на имя малолетней Александры Федоровны Бологовской, в замужестве Шишмаревой.

Для Васильчиковых и их наследников Истомино было просто дачей для отдыха. Помещичьи усадьбы к тому времени потеряли свой прежний смысл, жизнь в деревне стала переходным этапом, летним отдыхом. Тут получило свое пошлое значение слово «дача», которая раньше звучала как пригородное маленькое имение. В Москве у Васильчиковых был дом в 1 квартале Мещанской части, на Садовой улицеlvi. В этом же доме позже жила их дочь Елизавета Петровна Бологовская и внучка Александра Федоровна Шишмарева с мужем Иваном Михайловичем, майором.

Именно они занимались в 1879 г. делом о выкупе земельного надела крестьянами села Истомино Тарусского уезда.lvii Но, получив выкупные деньги, помещики быстро проматывали их.

Часть большого истоминского поместья, доставшаяся Г.А.Быховец, в 1846 году купила с торгов Александра Романовна Поливанова. Она провела детство в тарусском уезде — отец, Роман Васильевич Любимов, жил и умер в сельце Лыткино Тарусского уезда. Женат был на Варваре Федоровне Чаплиной, дочери крупнейшего капиталиста Калужской губернии Ф.С.Чаплина. От деда и досталось значительное состояние Александре Романовне. Ее муж, Константин Александрович Поливанов, в 30-е годы служил в гусарском полку и к началу сороковых был уже в отставке. Бывшее владение Быховец включало деревни Пчеленки, Ложкино, Суриново, Крутицы, Поляны. Старый и неуютный дом новокупленной усадьбы в деревеньке Пчеленки очень скоро сгорел. Поливановы построили новый более поместительный дом неподалеку, у деревни Поляны, на открытом и высоком месте, обустроили парк и оранжерею. К.А.Поливанова несколько раз выбирали уездным предводителем дворянства, но астма, перешедшая в изнурительную лихорадку, рано довела его до могилы. Умер он в Калуге, весной 1858 года.

Александра Романовна внешне была миловидной эффектной брюнеткой с большими темными глазами и римским профилем, живой по характеру. Ее считали талантливой женщиной, так как Александра Романовна брала уроки вокала у А.Е.Варламова, имела хороший голос, довольно высокий сопрано, весьма незаурядно писала портреты акварелью, учителем живописи у нее был портретист Соколов. Она принимала участие и в постановках домашних театров, которые изредка устраивали помещики уезда.

В деревне ей пришлось самой заниматься обучением своих детей — Марии, Александра, Михаила, Елены, Георгия – русскому, немецкому, французскому языкам, географии, музыке и живописи.

Оставшись вдовой с двумя малолетними сыновьями, А.Р.Поливанова занималась хозяйством самостоятельно и была весьма строгой и требовательной помещицей, судя по жалобам крестьянlviii.

Умерла она после кратковременной болезни 29 августа 1865 года на сороковом году жизни в своем имении, похоронена за алтарной частью храма Успения Богородицы в Истомино.

Имение перешло Елене Константиновне Поливановой, которая жила в усадебном доме у д. Поляны до 90-х годов XIX века.

На памятниках имена членов семей помещиков Поливановых, Васильчиковых, священников храма. Часть памятников сохранились и восстановлены на погосте у храма.

Что касается усадьбы в селе Истомино, то в 1880 году владельцем становится бывший крестьянин, уроженец деревни Ложкино, входившей в имение Истомино, Захар Михайлович Лихоманов.

О нем есть немногочисленные свидетельства из разных источников. Например,сообщения из прессы.

Вместе с тарусским купцом Лихомановым и волостным старшиной Ермиловым мировой судья 1-го участка Голубицкий принимал активное участие в тушении пожара, в котором сгорели 14 домов, 22 сарая, 3 риги и 5 бань, принадлежавших крестьянам села Кузмищево.

В Государственном архиве Калужской области хранится текст обращения к калужскому губернатору, которое направил сход крестьян села Кузмищево 27 августа 1886 года; там говорится, что во время пожара был сильный ветер, который разгонял пламя по всему селу, но решительные меры по тушению огня приняли М. Д. Ермилов, З. М. Лихоманов и прибывший к ним на помощь земледелец села Почуево дворянин П. М. Голубицкий. Они отчаянно, подвергая свои жизни опасности, старались потушить быстро распространявшееся пламя и спасти от огня крестьянские пожитки. Ободренная таким примером артель рабочих людей из каменоломни купца И. Г. Губонина и мирные чины квартирующей в Тарусе 3-й роты 75-го резервного пехотного батальона дружно работали во время пожара и таким образом к 3 часам дня пожар прекратился. Сход постановил выразить благодарность и довести о сем до сведения начальника губернии. Подписали обращение 60 крестьян деревни Кузмищево. Их просьба была услышана, губернатор Жуков обратился с ходатайством в Сенат и в результате 11 сентября 1886 года Павел Михайлович Голубицкий был произведен из коллежских асессоров в надворные советники. О наградах другим участникам событий не упоминается.

История жизни З.М.Лихоманова стала известна благодаря шумному Хлыстовскому делу, проходившему в 1893 – 1895 году. Многостраничное делоlix далеко не все нам объясняет, но общую характеристику жизни и характеров новых владельцев дает вполне ясную.

Павел Петрович Семенов и Захар Михайлович Лихоманов считались главарями секты хлыстов в Тарусском уезде. Павел Петрович, выходец из деревни Ложкино, еще до 1861 г. стал фабричным рабочим миткальной фабрике и в короткое время сделался фабрикантом, нажил большое состояние. Женат он не был, жил с матерью. Большинство рабочих на его фабриках стали сектантами. В 1863 г. у Семенова уже был большой двухэтажный дом на каменной основе, стоял он на Острожной площадиlx. Сначала в качестве прислуги, а потом, став приказчиком по лесной части, при Семенове находился его земляк Захар Михайлович Лихоманов. Семенову исполнилось 54 года, когда в 1880 году он умер. Денежный капитал по духовному завещанию перешли к Захару Михайловичу Лихоманову. Тела П.П.Семенова, матери его Прасковьи и матери Лихоманова отправлены для предания земле по сотворению над ними погребения в соборе по просьбе Лихоманова и по их завещанию на Истоминском кладбище. Лихоманов был благодарным наследником. Он заказал службы, подарил богатое церковное облачение в Петропавловский собор Тарусы, на могиле Семенова в селе Истомино установил большой мраморный памятник. Точно такое мраморное надгробие он поставил рядом, на могиле крестьянина села Истомино Ивана Кузьмича Пырова (16.02.1776 – 28.12.1845). Как они были связаны, пока установить не удалось.

Николай Захарович был женат, очень быстро сделался временным купцом, открыл торговлю лесными материалами и продуктамиlxi. 10 января 1891 года был высочайше утвержден в звании начальника Тарусского тюремного отделения.lxii Жил он в своем доме на Соборной площади г. Тарусы с сестрой Александрой Захаровной и двумя внуками. Елена Федоровна Лихоманова последние годы жила отдельно, в Романовке или Истомино. Но о ней Лихоманов заботился до последних лет жизни. Кроме каменного дома, Лихоманов владел старинной усадьбой с землей и лесом в с. Истомино Бортниковской волости, которую купил у окончательно разорившихся дворян, наследников Петра Васильевича Васильчикова. В Ложкино тоже был дом, которым он не пользовался, «забил оный». Имел временный купец Захар Михайлович с 1886 года мясной склад, небольшой кирпичный заводик, занимался торговлей лесом. Как об очень честном купце отзывался о Захаре Михайловиче и художник В.Д. Поленов. При постройке своего дома в Борках он покупал лес только у этого купца, принимая во внимание отличное качество, хорошую цену и честную торговлю.

Особое внимание власти обратили на сектантов с 1890 года. Епископ Калужский посетил г. Тарусу 8 и 9 мая 1893 года и в рапорте Калужскому губернатору докладывал: «З.М. Лихоманов, кроме регулярных отлучек в село Истомино, куда он почти каждую пятницу отъезжает и возвращается в субботу к заутренней, никаких подозрений не вызывает. Он очень усердный посетитель богослужения, отличается добротой и благотворительностью. К каждому великому празднику жертвует на 30-40 рублей провизии. Воздерживаясь вообще от употребления спиртных напитков, мясной пищи и курения табаку, в присутствии православных по совету врача, жившего одно время у него на квартире, в малом количестве употреблял мясо и вино.…Посетив Тарусу, я убедился в несомненном существовании и распространении зловредного хлыстовства»lxiii.

В конце XVIII – начале XIX века среди крестьянства возникают и широко распространяются христововерие (хлыстовство), скопничества. Идеи этой мистической секты состояли в том, что в живущих людей может вселяться Дух Божий, Христа, Богородицы, но для этого надо вести практически монашеский образ жизни. Собранные сведения о верованиях, обрядах скопцов и хлыстов доказывают, что они были разнообразны до противоречий.

Исследованные документы показывают, что в Тарусском уезде секта хлыстов и скопцов, появившаяся в самом начале XIX века, развивалась и расширялась, к концу века захватив большое количество деревень. Центром секты хлыстов или христововеров в Тарусском уезде практически весь XIX век были с. Истомино, д. Ложкино и Суриново находящиеся в 7-8 верстах от Тарусы.

Основными участниками хлыстовских кораблей были крестьяне. Купечество, мещане так же являлись выходцами из крестьянской среды. Взаимопомощь, преданность «кораблю», экономическая зависимость от состоятельных главарей необычайно крепко сплачивала людей, входивших в секту. Хлысты Тарусского уезда происходили из деревень со смешанной повинностью или оброчных. Благодаря этому крестьяне часто уходили на заработки в крупные города, находя и там поддержку у единоверцев. Основным производством, которое позволяло богатеть купцам были ткацкие фабрики или кирпичные заводы. Надо отметить и чрезвычайно достойный образ жизни среди хлыстов, их честность, трудолюбие, отсутствие вредных привычек, малое количество либо полное отсутствие детей, что еще больше укрепляло их хозяйство, способствовало успешной торговле и производству. Пропаганда газет и священников была для людей неубедительна. В хлыстах они видели весьма достойных людей. Несмотря на преследования, хлысты очень редко отказывались от своих верований, зачастую только притворно переходили в православие.

В чем же было отличие хлыстов от остальных православных горожан и крестьян? Внешне женщины отличались одинаковыми темными платками, бледным лицом, особого кроя сарафаном с перетянутой грудью. Мужчины мало чем отличались внешне. Но поведение их отличалось заметно, о чем докладывал губернатору сам эпископ Калужский в 1893 г: «Лихоманов очень усердный посетитель богослужения, отличается добротой и благотворительностью. К каждому великому празднику жертвует рублей на 30 – 40 провизии для заключенных Тарусского острога. Воздерживаясь вообще от употребления спиртных напитков, мясной пищи, курения табака, Лихоманов по совету врача Добротворского, жившего у него на квартире, в малом количестве употреблял мясо и вино»lxiv.

Помощь Лихоманова членам секты выражалась в отпуске мясных продуктов, лесных материалов из лавки по удешевленным ценам с рассрочкой, а некоторым – в дар, за что был очень уважаем. О хлыстовках Федотиковых, которые тоже были родом из Ложкино и Истомино, говорили следующее: «Гостеприимные, радушные, услужливые, вкрадчивые, они сумели ознакомиться со всей Тарусской знатью, втерлись в хорошие дома»lxv. Даже у тарусского священника Яхонтова были приняты в дом. Свидетели всегда видели их усердствующими к храму больше других. Сам земский врач Добротворский, давая показания, очень благожелательно отзывался о поведении Лихоманова. Многие уважаемые купцы Тарусы – Ф.А.Макаренко, Поздняков и другие с большим почтением говорили о честности, благотворительной деятельности, положительном образе жизни З.М.Лихоманова.

Сестры Федотиковы (Кирилловны) приобрели в Тарусе дом с помощью Лихоманова и переселились из д. Суриново (располагавшейся по соседству с Ложкино). В 70-х годах Лихоманов довольно часто посещал дом Федотиковых, помогал им материально. Помощь хлыстам выражалась в отпуске мясных продуктов, лесных материалов из лавки по удешевленным ценам с рассрочкой, а некоторые в дар, тем самым, как упоминалось в следственных документах, «вводил к себе в обязательное отношение». Православные горожане называли женщин из дома Федотиковой сестричками и скитницами. Сами сектантки своих единоверцев называли дядюшка Захар, дядюшка Василий, мужчины хлыстовок называли Танька, Тонька и прочими сокращенными именами

Все хлысты были усердными прихожанами, но никогда не бывали на крестинах, на свадьбах, не ходили в хороводыlxvi. Все свидетели говорили о большой взаимопомощи между хлыстами. Множество вдов и бедняков попало в секту к Лихоманову, они не отказывались от своей веры даже после расследования и суда. Сам Лихоманов говорил, что другой веры не знает с малолетства, и другие хлыстовки заявляли, что от веры своих отцов не отрекутся. Жизнь они действительно вели праведную. Влияние Лихоманова было таково, что даже протоиерей г. Тарусы Ф.Смирнов в своем письменном докладе выступил в его защиту, объясняя, что в лице хлыстов надо видеть один из монашеских орденов церквиlxvii. В 70- годы он был священником Успенской церкви Истомино и хорошо был знаком с выходцами из этого прихода.

Тарусский процесс продолжался около двух лет. Судебный процесс проходил в Тарусе три дня при закрытых дверях. Около 140 свидетелей были вызваны на процесс со всей Калужской губернии. Множество приезжих, как сторонников, так и противников обвиняемых в сектантстве, заполнили все гостиницы и постоялые дворы. Большую надежду судебные чиновники и журналисты возлагали на свидетелей, которые не были допрошены в ходе следствия, но принадлежащих к сектантству и якобы раскаялись в своих убеждениях, поскольку даже журналисты признавали, что смысл и обрядность вероучения тарусских хлыстов подробно и обстоятельно так и не был разъяснен. На 24 листах убористым шрифтом обвинительного заключения, врученного подсудимым, были собраны только отрывочные сведения, слухи, материалы обыска так же ничего вразумительно не показали. Не оправдались надежды на показания раскаявшихся. Они так и не подтвердили обвинения. Тем не менее, суд закончился 27 февраля 1895 года осуждением 18 из 36 подозреваемых главарей секты.lxviii

По воспоминаниям В.Д.Поленова, Лихоманова после суда провели по городу в кандалах. На улицах Захар Михайлович встречал много сочувствовавших осужденному. Большой авторитет тарусских хлыстов среди горожан заставлял власти смягчать приговор в судебном деле. Сенат по кассационной жалобе рассмотрел дело и не нашел убедительных доказательств вины осужденных по делу тарусских хлыстов. Они были оправданы. Это вызвало большое возмущение среди высшего духовенства. Такое отношение еще больше укрепляло сектантов в своей вере. Сам Захар Михайлович заявлял в 1900 году: «Правда, я претерпевал страданье, но сам батюшка царь, не признавал нас плохими людьми, узы нам развязал. Разве мы государственные преступники? Ведь мы же не скопцы!lxix». Таким образом, и священник с. Истомина Успенской церкви Михаил Никольский в своем рапорте, и другие свидетели говорили о том, что Лихоманов до самой смерти был верен своей вере, которую знал с младенческого возрастаlxx.

Большой резонанс вызвало Тарусское дело. Обсуждали его результаты на миссионерском съезде в Казани в 1897 году. Этот третий съезд был примечателен тем, что на нем очень активно обсуждался хлыстовский вопрос. Выяснилось, что едва ли не во всех губерниях России имеются последователи хлыстовщины, а миссионерская борьба с этого рода сектантством практически не организована. На съезде было поднято несколько спорных вопросов относительно хлыстовщины. Председатель съезда о.Антоний предположил, что общей для всех хлыстов является неудовлетворенность современной церковной жизнью, которая не имеет «восторженных выражений религиозного чувства». Поэтому для обличения хлыстов необходимо, чтобы пастыри церкви совершали священнослужение с воодушевлением, сопровождали его живой проповедью.

Государство же все больше расходилось с церковью в решении сектантского вопроса. Высокопоставленные чиновники не могли разобраться с законодательством по отношению к сектантству из-за отсутствия о нем достоверных знаний и классификации.

Влияние (и экономическое, и духовное) было таково, что хлыстовство в уезде разрослось до невиданных размеров, хотя хлысты в с. Истомино и других окрестных деревнях были с прадедов, по свидетельству одной крестьянки «от Масловых»lxxi.

Захар Михайлович умер в 1910 году на 78 году жизни и похоронен на Истоминском кладбище рядом со своим благодетелем купцом П. П. Семеновым.

Лихомановы владели Истомино до революции. В 1918 году здание усадьбы передано школеlxxii. Так закончилась история Истоминского имения и его владельцев.

Глава V. Судьба храма Успения Пресвятой Богородицы

Александров Козьма (1778 /1780/ — †?) по благочинническим ведомостям за 1813 г. показан на священнической должности и переведен на священническое место в село Истомино Тарусского уездаlxxiii(ГАКО, ф. 33, оп. 1, д. 2294;).

Церковнослужителями в сороковых годах XIX века были дьяк Павел Иосифович Яхонтов, священник Иван Гаврилович Дубов. Их дети и внуки стали священниками, служившими в Тарусе и Истомино, были учителями и чиновниками.

Священником 14 лет, до 1874 года был Феофан Галактионович Пушкин, который умер в 42 года от чахотки и был похоронен в южной части кладбища при церкви Успения Пресвятой Богородицы.

В этот же период служил дьяком Кузьма Иванович Яхонтов. Его дети после отмены крепостного права и организации земских и церковно-приходских школ стали сельскими учителями.

Особенно отмечали работу дочери К.И.Яхонтова Марии Кузьминичны Яхонтовой, которая одной из первых девушек уезда выдержала установленный экзамен для сельских учителей. Благодаря ее работе земская школа в Истомине очень успешно выпускала учеников с трехклассным образованием, это были дети крестьян, мещан, духовных лиц. Марию Кузьминичну стали приглашать для обучения своих детей даже окрестные помещики.

После 1875 года священником служил Михаил Струйский, дьяк – Андрей Даев. В 1873 г. перемещён на пономарское место в село Истомино Тарусского уезда Фроловский (Фролов) Иван Алексеевич (1843, с. Песочня Жиздринского уезда — †25 января 1911, с. Дмитриевское Калужского уезда), сын священника, окончивший высшее отделение Калужского духовного училища в 1857 г. А в апреле 1890 г. Фроловский по прошению переведен на вакансию псаломщика к Дмитриевской церкви на Приселках.

С 1893 священником церкви села Истомино Тарусского уезда Калужской губернии был Пётр Алексеевич Соколов. Он родился в семье священника 8 января 1865 в селе Богородское Тарусского уезда Калужской губернии. Окончил Калужскую духовную семинарию. Преподавал Закон Божий в земской школе и открытой им женской воскресной школе. В 1896 организовал попечительство для борьбы с распространением секты хлыстов. В 1897—1899 был заведующим и законоучителемБортниковской церковно-приходской школы. Овдовев, поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, стал кандидатом богословия (1905).С 1905 был заведующим Обшаровской церковно-учительской школой в Самарской губернии. 17 марта 1907 был пострижен в монашество. С 1919 года епископ, деятель Русской православной церкви. Был несколько раз арестован и сослан в годы репрессий. Умер в 1928 году в посёлке Перловка Московской губернии.

В 1899-1906 годах священником Успенской церкви служил Михаил Никольский. Ему пришлось бороться с сектантством, распространенным в деревнях Тарусского уезда, которое называли «хлыстовством», хотя протоиерей г. Тарусы Смирнов относил тарусских хлыстов к монашествующему ордену православной церкви.

Богданов Павел был студентом Калужского духовного училища. В январе 1899 г. определён на псаломщицкое место в сане диакона в село Истомино Тарусского уезда.lxxiv

С 1906 года долгие годы священнослужителями были священник Дмитрий Андреевич Молчанов (1869 г.р.), дьяк Михаил Никанорович Успенский. Судьба Михаила Молчанова трагична. Он был сужден Особым Совещанием при НКВД СССР26 сентября 1938 года, статья обвинения — ст.58-10 ч.1 УК РСФСР. Приговор — 5 лет ссылки в Казахстан. Дальнейшая судьба неизвестна. В Тарусе долгие годы жили его дети. Дочь Вера Дмитриевна была учителем, сын Дмитрий Дмитриевич женился на Александре Михайловне Успенской (последние годы они жили на ст.Суходрев Малоярославецкого района). Михаил Никанорович Успенский умер в 1936 году, похоронен в Истомино. В Тарусе живут его потомки.

В 1922 году священник Дмитрий Молчанов, дьяк Михаил Успенский и церковный староста Иван Кузин составили описание церковного имущества.

Иконостас был трехъярусный, столярной работы с позолоченной резьбой, вызолоченными колоннами и капителями. Он включал икону Тайной вечери в полукружии, располагавшейся над царскими вратами, по сторонам которой были резные вызолоченные ангелы Господни. Эта икона сохранилась, возвращена в храм. Среди имущества были множество икон, в том числе Тихвинская Божья Матерь, Успения Богородицы, Апостолов Петра и Павла, Взыскание погибших Древнее, с финифтями, Евангелие и дарохранительница находились в храме до самого закрытия в 1975 году. Колокола: большой медный 105 пуд. 34 ф., второй медный 39 пуд., 3 ф., третий медный и три малых колокола.

Церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы с приделом во имя святителя Чудотворца Николая оставалась действующей до 1975 года.

В село Истомино на постоянное место жительства в 2001 году приехала семья Ерохиных, они сразу стали восстанавливать храм своими силами. Их все отговаривали от этой идеи, так как храм был удален от дорог и, по мнению некоторых экспертов, восстановлению не подлежал. Но Ерохина Нина Сергеевна и Ерохин Михаил Николаевич не слушали никого и говорили одно: «Как Бог даст!»

И Бог им дал и силы и финансовую поддержку. В 2003 году началась непосредственная работа с храмом по благословению архиепископа Калужского и Боровского. Все вначале удивлялись, как так у них быстро все идет, но Нина Сергеевна всем отвечала: «Нам помогает Матерь Божья!»

Очень помогал Ерохиным отец Андрей (Мешакин). Он привез первых благотворителей Истоминской церкви. Это была семья из Москвы. Они сразу стали принимать интенсивное участие по восстановлению храма. Потом приехала ещё одна семья благотворителей, на средства которой были воссозданы шпиль, колокола и трапезная.

На средства прихожан храма, благотворителей храм возродился и обрел новые черты.

Теперь это Архиерейское подворье Калужской епархии.